КАК МЫ ЕЗДИЛИ НА ОПЕРАЦИЮ В ПЕРМЬ

Рады за вас, хорошо, что теперь все хорошо)))) Восстанавливайтесь. И крепкого здоровья.
А из какого вы города? Нам до Перми тоже недалеко, но вот наш кардиолог отговорила туда ехать, мол она даже выписки собирает этого центра, порой они шокирующие....

Соседи. Из Кирова. Может все изменилось за последнее время в Перми. Знаю, девчонки-форумчанки из Перми летали в Калининград, в своем городе не решились оперироваться. Главное, что у вас все прошло удачно. Действительно, отзывов об этом фцссх мало.

Может и вправду в нашем Пермском кардиоцентре не так плохо, как кажется. Очень-очень мало о нём отзывов.

Все зависит от сложности, вы правы. С нашим пороком я бы не рискнула и сейчас оперироваться в Перми.

Главное, что все у вас успешно прошло и ваш малыш здоров!!!! Сколько людей столько и мнений, если чувствовали, что надо в Перми, значит так и надо было))) мы за вас очень рады!!!

Расскажу и я о своих впечатлениях о нашем центре. Конечно, некоторые истории оставляют не очень хороший след о нем, но... Для нас с дочкой это как второй дом был первые 8 месяцев нашей жизни, тогда это еще был Институт сердца. Когда я родила дочку с пороком (наша история есть на форуме), в месяц нам сделали операцию, потом мы возвращались не раз, то жидкость скапливалась, то шунт затромбовался, и каждый раз я только молилась, чтобы нам помогли... и нам помогали. В июле 2012 года открылся уже федеральный центр и в сентябре нам там делали Гленн. Условия очень хорошие, отдельные палаты с душем, кормят хорошо, и к слову сказать, смесь, памперсы, лекарства - все бесплатно. Прошло два года и мы снова легли на операцию. Ничего почти и не изменилось, всё те же условия, тот же заботливый и внимательный персонал - от санитарок до врачей.
Сейчас там работают  новые сотрудники,   приглашенные  из  Новосибирска —  Юрий Семенович СИНЕЛЬНИКОВ, кардиохирург и Станислав Николаевич ПРОХОРОВ, анестезиолог-реаниматолог. Юрий Семенович поговорил со мной и до и после операции, и когда выписывались, пообщались. Елена Викторовна - кардиолог - это вообще не просто врач, а врач, которой очень нравится ее работа, с любым вопросом в любое время как не подойдешь, всегда ответит, а нас ведь много таких мамочек ).
Сейчас для нас уже все этапы позади... до сих пор еще не верится, конечно..
И я очень Благодарна Суханову Михаилу Сергеевичу (он нам делал первые два этапа), Синельникову Юрию Семеновичу, Комаровой Елене Викторовне, Станиславу Николаевичу, Роману Маратовичу, Артему Александровичу, всем всем девочкам медсестрам, врачам и медсестрам из реанимации, всем санитарочкам. Также и врачу из поликлиники при Центре, куда мы постоянно ездим на консультации, Татьяне Владимировне.
СПАСИБО!!!

Дом, где исцеляются сердца

Фирменный поезд «Россия» сообщением Москва-Владивосток въехал на огромный мост через замёрзшую реку. Кажется, мороз здесь ударил так внезапно, что волны застыли налету и остановились, как на картине художника, замёрзли вмиг, припорошенные снегом. Красотища! А какая она широкая, Кама, - не отличить от Волги. Ехать бы и ехать по бескрайним просторам Родины – мы с сыном так любим путешествовать. Но это – конечный пункт нашего пути, город Пермь.

Театр начинается с вешалки, а больница… тоже с вешалки.
Вокзал, такси, недолгая поездка – снова через Каму, вот уже высаживаемся… на каком-то пустыре с казёнными домами. Дальше – только лесополоса чернеется. Неуютно. Грустно. Страшно. Нам сюда, в Федеральный центр сердечно-сосудистой хирургии города Перми. Проходная с электронной пропускной системой. Тропинка по ослепительно-белому снегу. Домик с табличкой над входом: «Детская поликлиника». Вошли – ни суеты, ни очередей – тишина. Да есть ли кто-нибудь? Из ниоткуда возникают фигуры в белых халатах. Добрые лица, мягкая, с удивлённо-восходящими интонациями речь (поначалу мне казалось, что говорят не по-русски, или по-русски, но – иностранцы, настолько необычен местный говор). Помогают снять пальто, усаживают, расспрашивают; заметив моё волнение, предлагают воды. Всё неспешно, раздумчиво и в то же время… очень быстро. Ксерокопируют привезённые мною документы, помогают заполнить ворох официальных бумаг, а в это время появляются ещё белые халаты, ещё – кажется, все заняты только нами. Пока я отвечаю на вопросы у стойки регистратуры, сына уводят на УЗИ и кардиограмму, и вот уже вызванный из больничного отделения доктор расспрашивает, осматривает, заполняет историю болезни. Санпропускник, душ, снова дверь – и тут тоже ждут. Это уже отделение стационара. Кровь на анализ, мазок из горла и с кожи рук… Ребёнка уводят на рентген сердца, а я снова подписываю необходимые бумаги. Входим в палату – и тут же приносят контейнеры с горячим обедом. Смотрю на часы – не верю глазам: с того момента, как мы открыли дверь консультативной поликлиники (она же – приёмное отделение), прошло минут сорок.
После обеда – тихий час. Время осмотреться и разложить вещи в просторном шкафу. Двухместная (на ребёнка и родителя) палата кажется гостиничным номером: две кровати, стол, стулья, тумбочка, холодильник, санузел с душем. После тихого часа отправляемся знакомиться с окрестностями. Стены разрисованы яркими картинками, на одной стене – выставка рисунков и поделок маленьких пациентов. А вот и они, носятся по коридору с большими яркими машинками. В холле удобная мебель, библиотечка для детей и взрослых, игрушки, телевизор. Первое впечатление: ты попал в смешанную группу детского сада или в какой-то развивающий детский центр, но уж никак не в больницу. Дети здесь не болеют – живут. И своим шумом и играми не раздражают медперсонал. Веселятся, шумят – значит, выздоравливают. Врачебные процедуры совершаются незаметно, как бы между прочим. Даже на операции – а их бывает по несколько каждый день – увозят так, что в маленьком (всего-то на 15-20 пациентов) отделении этого главного для каждой матери или отца (случается, что детей привозят папы) события соседи по палатам не замечают. Хотя, как я поняла за две недели пребывания, здесь оперируют детей с наиболее сложными пороками сердца – по каким-то причинам запущенными, не продиагностированными вовремя, комбинированными (когда у ребёнка не один, а сразу несколько пороков), проводят повторные операции: некоторые детки попадают на стол хирурга в третий, четвёртый, пятый раз, и это вовсе не ошибка прошлых операций, просто иные пороки сердца требуют постоянной коррекции, и чем меньше ребёнок, тем меньше и интервал между операциями – до тех пор, пока ребёнок вырастет. Но он вырастет! – и это главное. Раньше такие детки просто умирали в младенчестве. Да и теперь, хотя операции на сердце делают уже практически в каждом областном городе, тяжёлых больных, особенно детей, отправляют в специализированные федеральные кардиоцентры, где есть высококлассные специалисты. В Перми – один из таких кардиоцентров, кстати, самый молодой в нашей стране.


«То же, что в Германии, только… немножко лучше»
Отечественную медицину ругают все. (И есть за что). Поэтому любой здравомыслящий человек, у которого есть деньги (или возможность их достать), старается в критических ситуациях лечить себя или своих близких в зарубежных клиниках. Вот и мне советовали приятели: продайте всё, что можно, возьмите кредит и везите ребёнка в Германию или Израиль. Белгородские врачи были менее категоричны: Москва, кардиоцентр имени Бакулева.
В ситуации, когда стоит вопрос и здоровье, а может быть, и жизни ребёнка, выбор сделать непросто. Нужен кто-то, кому веришь безоговорочно. У нас такой человек есть: доктор Мальцев, кардиохирург, восемь лет назад сделавший в Белгороде операцию нашему малышу. Он сейчас далеко – реанимирует тяжко больную детскую медицину новых российских регионов, Севастополя и Крыма. Там нет условий для сложных операций. Поэтому доктор Мальцев в телефонном разговоре назвал нам другое имя: доктор Синельников, Пермь. И добавил: «Там будет то же, что в Германии, только немножко лучше».
Тогда – я просто поверила (хоть верилось с трудом), а теперь подписываюсь под этими словами. К слову, в Белгороде хотя и удивились моей просьбе дать направление в Пермь (всё-таки Москва гораздо ближе и привычнее), но не возражали. Все крупные кардиоцентры нашей страны носят титул «федеральный». Это значит, что они финансируются из федерального бюджета, а пациент имеет полное право выбора. Мне, к счастью, не приходилось лечиться по поводу других серьёзных заболеваний. Но что касается кардиохирургии – могу на личном опыте сказать: эта область медицины в нашей стране сегодня на высоте, и не только благодаря таким самоотверженным личностям, как доктор Мальцев, доктор Синельников и ещё многие специалисты, но и в результате политики государства, выделяющего огромные средства на развитие этой ветви медицины.
Кардиоцентр в Перми построен по немецкому образцу, и всё оборудование в нём – немецкое. Очень удобная планировка, переходы из отделений (три взрослых и одно детское) в поликлинику, где больные из отделений и те, кто пришёл на консультацию из дома, не сталкиваются, не сидят в очереди – у каждого своё назначенное время. Даже термо-контейнеры, в которых больным приносят еду (всем – в палаты, общей столовой нет), и те немецкие. Вот только лица вокруг и язык – свои, родные. Наверное, это и есть то «немножко лучше», что имел в виду доктор Мальцев. А ещё, конечно, то, что, в отличие от зарубежных клиник, операции и лечение здесь для детей бесплатное.
Юрий Семёнович Синельников возглавил детское отделение недавно – перебрался в Пермь из Новосибирска. Прошёл стажировку в Германии, доктор медицинских наук… При словах «доктор наук» воображение рисует солидного профессора в очках степенного возраста. Ещё до приезда в Пермь я знала, что это не так: нашла в интернете коротенькое интервью с Синельниковым. Поэтому, прохаживаясь по коридору в первый вечер нашего пребывания в клинике, узнала Доктора издалека. Он тоже «узнал» меня. «Это Вас я ждал из Белгорода? – улыбался он, приближаясь. – Задержался на операции». Очки есть, но кроме них – ничего профессорского, и даже возраст определить невозможно, какой-то юношеский задор в манере разговаривать, двигаться. Иначе, наверное, и быть не могло: оперирует доктор Синельников почти всегда сам, по несколько раз в день. В коротких промежутках успевает заглянуть в палаты, осмотреть прооперированных накануне, проконсультировать только что поступивших, разобраться с многочисленными комиссиями и делегациями, выпить чаю и ответить на телефонные звонки и электронные письма. Как бы ни был перегружен рабочий день доктора, после каждой операции он обязательно заходит в палату к матери или отцу и рассказывает о ходе операции. Реанимация для малышей (она называется палатой интенсивной терапии) находится прямо в отделении, поэтому после операции ребёнка провозят мимо мамы, ожидающей этого момента у дверей палаты. Подростков из операционной отправляют во взрослую реанимацию, но помощники доктора Синельникова, да и он сам по несколько раз за день навещают ребёнка и сообщают родителям все новости. При нормальном течении послеоперационного периода уже через сутки ребёнка возвращают маме в палату, но уже другую, специально оборудованную для послеоперационного ведения пациента.

Лучше там, где нас нет?
Если меня спросят, куда лучше ехать на операцию – в привычный нашему региону Бакулевский центр или в Пермь, я честно отвечу: не знаю. Потому что в Бакулевке я не была, знаю о нём лишь понаслышке. Но о том, что мы выбрали Пермь, я не пожалела ни одной минуты. Несомненные плюсы для меня – компактность детского отделения (да и вообще кардиоцентра), доброжелательное, прямо-таки родственное отношение к детям и мамам всего медперсонала отделения и консультативной поликлиники. И, конечно, высочайший профессионализм доктора Синельникова и его команды. Ещё не видя ребёнка, в телефонном разговоре, Юрий Семёнович попросил меня прочитать заключение УЗИ сердца – и тут же сказал, какая понадобится операция и какие возможности у клиники для этого есть. Этот заочный диагноз доктора полностью подтвердило МРТ-обследование сердца, сделанное в Перми перед операцией.
Я видела очень тяжёлых больных деток (а «лёгких» здесь почти не бывает), в отношении которых были страшные прогнозы (вот, про Никитку услышала случайно: «98 процентов, что умрёт на операции»), но все они возвращались живыми. Кто-то был в реанимации несколько суток, кто-то – несколько недель, но обязательно наступал день, когда малыша передавали в руки матери. А это – победа, хоть впереди ещё долгий путь реабилитации. Я видела счастливые слёзы матери, которая впервые увидела своего малыша… ровно через месяц после рождения. Прямо из роддома крошка Семён попал в кардиоцентр, и ещё месяц после экстренной операции врачи боролись за его жизнь. А родные весь этот месяц вымаливали малыша у Бога.

Без Бога – не до порога
Вот и подошли мы к очень важной теме – молитве за себя и за ближних. А ближний, согласно завету Христа, - любой встретившийся нам на жизненном пути человек, которому нужна помощь. И если не всегда мы можем оказать помощь физическую, то обратиться мысленно к Богу, воздохнуть о нуждающемся – не составит для нас труда, для этого ведь нужно только милостивое сердце.
Сейчас почти в каждой больнице есть молитвенная комната или даже небольшой храм, где можно поставить свечи, помолиться перед иконами, а в определённые дни – постоять на молебне или литургии. Есть такой храм и в Пермском кардиоцентре. Он освящён во имя святителя Луки Крымского, который был не только архиереем, но и знаменитым хирургом. Отрадно было видеть среди посетителей этого храма не только самих прооперированных больных и их родственников, но и медработников. Замечательно – и наверняка не случайно, а по молитвам святителя Луки, – что сегодня детское отделение кардиоцентра принимает ребятишек из Крыма.
Говорят, на войне не бывает атеистов: перед лицом смерти человек всегда призывает Бога. И во время болезни, как правило, тоже. Но, к сожалению, бывают и исключения. Одновременно с нами восстанавливался после операции подросток, которого прооперировали ещё до нашего поступления в отделение. Несмотря на то что операция прошла успешно и из реанимации мальчика быстро перевели в отделение, выздоровление шло тяжело: то внезапно подскочит температура, то анализы не в порядке, а то и вовсе – неожиданно упал в коридоре. Ухаживал за ним отец, который постоянно, в разговорах по телефону или с другими родителями, поминал нечистую силу, приправляя свою речь нецензурной лексикой. Не в этом ли была причина столь долгой и трудной реабилитации подростка? А вот те дети, которые при поступлении в кардиоцентр считались почти безнадёжными, но за которых молились свои и чужие (впрочем, чужих не было, всех объединяла общая боль), напротив, быстро шли на поправку.
Мамы бывают разные. Молодые и пожилые, молчаливые и шумные, заботливые и не очень. Были здесь и такие, которые оставляли двух-трёхлетних прооперированных малышей в игровом холле, а сами отправлялись куда-то курить (курение в кардиоцентре, разумеется, запрещено). Но чаще, конечно, мамы, как и положено мамам, не находили себе места, пока их ребёнок был на операции и в реанимации. И тогда мы с сыном включали маленький нетбук и писали друзьям просьбы о соборной молитве за Дашу и Машу, Семёна и Никиту, Арсения и Софию – за всех, кому больно и плохо. Памятуя слова апостола Иакова: «Молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь. (…) Молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5, 15-16). Праведников, конечно, в наши дни куда меньше, чем во времена апостольские. Да и кто решится сказать о себе: я праведен? Но «если двое (…) согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы они ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного», – это уже слова Христа (Мф. 18, 19). Поэтому, собираясь с сыном в больницу, я просила молиться о нём всех моих друзей и знакомых, ближних и дальних, тех, кого знаю лично, и тех, с кем свели меня просторы интернета. Низкий вам всем поклон, мои дорогие! И не только за моего сына отрока Николая, но и за всех «тяжёлых» малышей, лечившихся рядом с нами, и особенно – за маленькую девочку Дашу.

Она очень хочет жить
Ранним утром, когда обитатели кардиоцентра ещё спали, Николая увезли на операцию. Я стояла в больничном коридоре, шептала молитвы и вглядывалась сквозь заоконную темноту в то крыло больницы с редкими святящимися окнами, где, по моим догадкам, должна находиться операционная. Ко мне подошла женщина: «Увезли? А пойдёмте в храм. Мне тоже надо свечку поставить: Даша-то моя в реанимации, совсем плохо, сказали – поздно привезли». А когда вернулись из храма, оказалось, что меня переселили в палату к Галине – вернее, не в палату даже, а в приспособленное помещение, на время, пока наши дети находятся в руках врачей (палат в маленьком отделении не хватает). И тут оказалось, что эта немолодая уже женщина, не находящая себе места от переживаний, – не мама и даже не бабушка маленькой Даши. Она – «сопровождающее лицо», медсестра из дома ребёнка для тяжело больных детей, от которых отказались родители. В группе у неё около двадцати малышей, почти все с болезнью или синдромом Дауна, и у каждого вдобавок ещё букет болезней, которые нужно лечить долго и терпеливо, но вот беда – рук на всех не хватает. Потому и попала Даша в кардиоцентр так поздно. В областном центре – городе Кирове – оперировать не решились, направили в Пермь. Даша в свои полтора года весила около восьми килограммов (а после операции – и вовсе шесть), не разговаривала, не ходила, но, как уверяла Галина – уж не знаю, как она это поняла, – очень хотела жить. Хотя вместо сердца у неё был изуродованный, издырявленный комочек. И даже надеяться на чудо – было слишком дерзко. Врачи и не надеялись, о чём честно сказали «сопровождающему лицу», просто делали свою работу – до конца. А медсестра Галина не спала ночами, молилась, как умела, и страдала так, словно она и есть родная мама несчастного ребёнка. Иногда её пускали на минутку в реанимацию – и Даша находила силы улыбнуться. В это трудно поверить, но как только просьба о молитве за Дашеньку появилась в интернете и замелькали первые отклики, безнадёжный ребёнок начал поправляться. А накануне нашей с Николаем выписки Дашу перевели в палату на руки её попечительницы. И Даша улыбалась уже всем, такой радостной и светлой улыбкой, что не специалист вряд ли распознал бы в ней ребёнка-Дауна. Кстати, Галина порадовала меня своим наблюдением: сейчас таких деток всё реже оставляют в родильных домах. А как любят мамы и папы своих «особенных деток», я убедилась за две недели пребывания в кардиоцентре, их здесь было больше половины от всех оперирующихся: к сожалению, у большинства детей-Даунов ещё и проблемы с сердцем…
Первого января я разговаривала с Галиной по телефону: они с Дашей уже «дома», в Доме малютки. Галина немного передохнёт и… Там есть ещё детки, которым нужна операция на сердце.

«Всё моя молитва превозможет…»
Болезнь пришла в наш мир одновременно с грехопадением наших прародителей. И чем больше творится в мире зла, тем больше и тяжелее болеем все мы, и наши дети, к сожалению, тоже. Но не дай Бог нам, родителям больных детей, впадать в отчаяние. Сейчас, когда я дописываю последние строки своего рассказа о Пермском кардиоцентре, мне пришла на память песня иеромонаха Романа. Она начинается пронзительными словами: «Всё моя молитва превозможет, если к Богу припаду, любя. Только не остави меня, Боже, так, как оставляю я Тебя…». Болезнь ребёнка – во много раз тяжелее болезни собственной. И только Господь помогает нам всё вытерпеть, всё превозмочь. Давайте не только в своей горести вспоминать о Нём, но и тогда, когда опасность миновала, помнить, что рядом – сотни, тысячи людей нуждаются в молитвенной поддержке. А ещё в ней нуждаются наши доктора.
Дай Бог, чтобы в детском отделении Пермского кардиоцентра никто никогда не умирал. Чтобы у всех деток были заботливые мамы или – такие самоотверженные воспитатели, как медсестра Галина. Дай Бог здоровья, сил и Небесного покровительства заведующему отделением кардиохирургу Юрию (Георгию) Синельникову, кардиохирургу Роману Шехмаметьеву, врачу-кардиологу Елене Комаровой, врачу анестезиологу-реаниматологу Станиславу Прохорову и всему замечательному коллективу врачей, реаниматологов, медсестёр и санитарок дома, где, вопреки утверждению классика, не разбиваются, а – исцеляются сердца.
Марина Захарчук

MARINAZ, спасибо Вам за положительный отзыв о нашем центре! Лично я ни разу не пожалела, что попала именно сюда. Здоровья Вашему сынишке!

Спасибо за историю! Дай Бог здоровья отроку Николаю, вам, Марина, и вспм деткам с особпнным сердцем! Да и, вообще, всем деткам и взрослым!
Очень приятно читать такие хорошие слова, пусть будет больше спасенных сердец и не будут плакать мамы, разве что от радости:-)

Здравствуйте, МОТ! Операция у моего сына была по причине врождённого двухстворчатого (вместо трёхстворчатого) клапана лёгочной артерии и стеноза ЛА. Это была повторная операция, предыдущую делали 8 лет назад, а теперь - просто назрела необходимость новой операции в связи с тем, что ребёнок вырос. Поставили аортальный гомографт. Насколько мне известно, такие операции делают только в Москве (Бакулевский центр) и в Перми.
А по поводу истории с реаниматологом, ударившим пациента - я тоже читала об этом, разумеется. Но того врача сразу же уволили, насколько мне известно. Сейчас отделением реанимации заведует прекрасный специалист Станислав Николаевич Прохоров, приехавший в Пермский кардиоцентр из Новосибирска вместе с нынешним заведующим детским отделением д. м.н. Юрием Семёновичем Синельниковым.
Я не была в Перми раньше, но то, что там сейчас - в моём рассказе, могу подтвердить, положа руку на Библию.
Здоровья Вам и Вашим детям!

MARINAZ это очень радует, что в Пермском кардио сейчас все отлично! Стольким детям нужна помощь!

Да очень хорошо, если там все изменилось. Ну у меня тоже не очень хорошие впечатления остались, когда мы ездили на консультацию еще до операции, но это было год назад еще!!!

Здравствуйте, напишите Юрию Семеновичу, он вам ответит на все вопросы, адрес электронной почты ysinelnikov@mail.ru Если есть вопросы личного характера, всегда рада помочь.